- …проницаемость плюс два, восприимчивость десять «Б»… Хорошо. Восприятие себя и действительно ушло по кривой вверх, внутренний резерв возрос, – негромко, не обращая на меня ровным счетом никакого внимания, монотонно зачитывал человек в форме.

О чем шла речь? Обо мне? Моих параметрах?

Понять бы хоть слово. Глядя в незнакомое лицо, я думала совсем о других вещах: с Чаком и Саймоном попрощалась, честно объяснила, что ухожу дальше. Перехожу. Оба и погрустили, и порадовались одновременно. Квартиру закрыла. Жаль оставлять нажитые вещи? Не жаль. Ничего ценного там не осталось, к Солару я так и не привыкла, хоть и научилась в нем жить. А как только научилась, сразу же зажегся зеленый свет… Ирония судьбы.

- Показатели хорошие, - продолжил говорить представитель Комиссии, которого я втихаря рассматривала вот уже долгие несколько минут, - вас допустили дальше, поздравляю.

Эмоции в его голосе отсутствовали, таким тоном можно было соболезновать об утрате или же сообщать о повышении в должности. Одинаково сухо, сдержанно, ровно.

В голове гулко билась и пульсировала единственная мысль, которую я должна – обязана была – облечь в слова как можно скорее, но пока открыть рот не представлялось возможности. Не перебивать же…

- …Четырнадцатый - один из самых благоустроенных Уровней, языковые барьеры жителей в центральной части материка отсутствуют, при переселении полагаются бонусы. Вам будет дан выбор: либо получить стартовый капитал наличными средствами, либо выбрать желаемое обучение и дальнейшее устройство по выбранной профессии. У вас есть предпочтения?

- Предпочтения? – переспросила я глупо, силясь следовать за темой разговора, но постоянно упуская ее.

- Предпочтения в выборе будущей профессии?

Я прочистила горло. Скрипнула ножка стула - эхо гулко отдалось от углов пустой комнаты.

- Пока нет.

- В таком случае наличные средства.

Мужчина что-то пометил на бумаге.

Стоило ему замолчать, как не вопрос даже, просьба, кружившая в голове уже несколько часов, вырвалась наружу в виде хриплой фразы:

- Пожалуйста, оставьте мне память.

Серые глаза оторвались от листа бумаги и посмотрели в упор – на плечи будто легли тяжелые ладони, мол, не шевелись, дай посмотреть внимательнее. В горле снова запершило. Я заставила себя продолжить, ведь если не объясню сейчас, то не объясню уже никогда, а это слишком критично. Слишком многое поставлено на карту.

- Я знаю, что память о прежнем уровне постепенно сотрется из моей головы, так всегда было. Но, пожалуйста, оставьте мне ее. Это очень важно. Слишком важно.

Последние слова я уже прошептала, едва не склоняясь под пристальным взглядом человека в форме. До чего же странная у них манера смотреть, не смотреть даже, сканировать, ввинчиваться, «проникать».

- Хотите ли объяснить причины подобной просьбы?

Глухо стукнуло сердце.

- Не хочу. - И добавила смущенно: - Извините. Личные причины.

Мужчина какое-то время смотрел на меня, затем неопределенно кивнул и вновь уткнулся в бумагу.

«Посмотрим», - показалось, он произнес. Но уверенности не было. Лишь надежда, слепая и обжигающая надежда на лучшее.

Я не должна ничего забыть. Не имею права.

В памяти всплыл знакомый образ – Дэлл.

Перед тем, как уйти, он оставил мне альбом.

«Посмотрите», - бросил через плечо и был таков. В комнате сделалось неестественно тихо. Падающий за огромным во всю стену окном снег лишь подчеркнул отсутствие звуков – осталось лишь собственное дыхание и оглушающая нервозность. Напротив желтела абсолютно чистая поверхность стола, за которым недавно сидел человек в форме – и на ней ни единого предмета: ни ручки, ни бумаг, ни даже скрепки.

Оставят ли память? Пойдут ли на уступки?

Я открыла лежащую на коленях папку на первой странице и сразу же уткнулась взглядом в фотографию центральной площади незнакомого города. «Кдендон-Сити. Столица» - гласило пояснение снизу.

Сердце вновь предательски громко ударилось о ребра.

Они позволяют мне выбрать город…

Под дрожащими вспотевшими пальцами тут же зашелестели страницы. Где же, где же, где… Тот самый, единственный, нужный…

«Да успокойся, ты доберешься из любого. Купишь билет и доедешь. Самолетом, поездом, самокатом, на своих двоих…»

Мысль осталась незавершенной, потому что в этот момент я увидела изображенный на площади театр, широкий проспект и фонари вдоль дороги – знакомое место, некогда отпечатавшееся в памяти – Нордейл.

Когда пять минут спустя представитель Комиссии вернулся и спросил «Выбрали?», я кивнула с таким энтузиазмом, что хрустнули шейные позвонки.

Выбрала, конечно. И кто бы сомневался, что именно.

*****

Нордейл не изменился, остался все тем же сказочно-волшебным. Укрылись снегом улицы, укрылись по-особенному, мягко, чисто, пушисто. Даже мороз здесь ощущался ласковым, и в первые недели жизни на новом месте я полной грудью вдыхала запахи города, в которые долгие месяцы стремилась попасть. Города из прошлого, города из снов. Города, вдруг сделавшегося настоящим.

Небольшая двухкомнатная квартира, любезно и совершенно неожиданно предоставленная мне Комиссией в качестве бонуса за «восприимчивость 10 «б» (кто бы знал, что это такое), располагалась в западной части города, в двадцати минутах от центра, и являлась теперь моей собственностью, чему я радовалась по-щенячьи бурно. Две просторные комнаты на втором этаже десятиэтажного дома, меблированные и светлые, - хоромы по сравнению с каморкой в Соларе. Чего еще можно было желать для полного счастья? На счету лежала приличная сумма, выданная в соответствии с финансовой программой по поддержке новичков, въехавших в Нордейл, а впереди расстилались необъятные горизонты неисследованных возможностей. Сотни дорог, тысячи тропинок, по которым можно пойти, осталось лишь выбрать…

Память.

Она осталась при мне, но будто не вся. Нет, я помнила события, произошедшие в Соларе, помнила работу, друзей, Дэлла, вот только боль ушла, словно кто-то изъял ее из сердца. Воспоминания больше не тяготили - они, словно легкий теплый сквозняк, касались сознания легко и ненавязчиво. А отсутствие при этом боли в сердце явилось неожиданным изменением, радостно воспринятым мной. Не иначе как работники Комиссии все же поколдовали при переходе, а, может, так действовал чудотворный воздух самого Нордейла – не разобрать.

Так или иначе, сидя на мягком диване в гостиной с чашкой чая в руках, я часто думала о новой жизни: куда теперь податься, на что бросить силы, в чем заново обрести себя? Просматривала газеты, что покупала в киоске у дороги, пыталась нащупать что-то свое, способное увлечь, вдохновить, придать новый смысл существованию.

Новый Уровень. Новая эпоха.

Связь с Дэллом сохранилась. Та тонкая нить, что соединила нас внутри, рваться не спешила. Он здесь. Ходит по этим улицам, ездит по этим дорогам, возвращается в знакомый особняк. Чем-то занимается, о чем-то думает. Рядом. Почти осязаемо близко. И несмотря на то и дело возникающие порывы вдруг сорваться и во что бы то ни стало отыскать его, я сдерживалась. Прибивала себя невидимыми гвоздями к месту, закрывала глаза и старалась успокоиться. Зачем искать того, кто не ищет тебя?

Любила. Да. Любила так, что распирало грудь, что мутилось в голове, что иногда сгибало пополам, но от поисков все равно удерживалась.

Время, оно все расставит по местам. Не твое не удержать, как ни старайся. Твое найдет тебя само.

Я в Нордейле, а это уже много.

Глава 13

Казалось бы, в чем разница? Но он так и не смог привыкнуть.

Тот же руль, тот же символ в центре, тот же цвет и салон, но все-таки новый Неофар неощутимо отличался от старого. С той старой машиной Дэлл ощущал единство, был на короткой ноге, как со старым другом, а эта, пусть и носила по дорогам вот уже не первую неделю, все равно была иной. Пока еще чужой.

Фронтальную часть особняка отреставрировали. Два дня назад рабочие забрали ведра, сняли стропила и унесли лестницы.